Жизнь меняется и меняется координально. К сожалению сейчас приходится задумываться о том, что раньше даже в голову не приходило. Сейчас уже актуально стало буквально охотится на нормальную еду, потому что большинство продуктов преподносимая в качестве еды синтетическая химозная отрава.
Раньше читал комментарии и думал, что это мнение народа, а сейчас тщательно анализируешь потому что есть десятки и сотни тысяч наёмным ботов круглосуточно формирующих информационное поле и ведущих информационную войну.
Раньше не думал, что поход в кино это гарантия пропаганды пидорасинга, а сейчас вынужден постоянно фильтровать лавинообразно растущий объём разрушающего и расчеловечивающего контента.
Раньше не думал что политика имеет фундаментальное значение, так, болтовня по телевизору, а сейчас изучаешь методологию чтобы не быть перемолотым в мясорубке тысяч деструктивных процессов.
Раньше не думал о том, о чем сейчас приходится думать постоянно.
Происходит смена логики социального поведения (Закон Времени) и это коснулась жизни миллионов и миллиардов людей. Теперь все по другому, а через непродолжительное время снова будет все по другому, а потом снова и снова. Мир теперь будет постоянно меняется причём все больше и быстрей.
Чтобы не потеряться в круговороте событий, чтобы защитить свои интересы и удержать общество от мясорубки гражданских войн и кризисов каждому человеку придётся освоить теорию управления. Не смотреть разных патриотичных блогеров и аналитиков или быть жертвой лукавых предателей и «аналитиков», а самому быть способным разобраться в любой поступающей информации, самому постоянно генерировать эффективные управленческие решения и видеть суть вещей без чьё либо помощи. [ Это и есть диктатура пролетариата. ]
Мы живем в новой реальности и теперь все иначе. Объяви личные санкции корпорациям - не пей, не кури, не травись медикаментами, не ешь дерьмовую еду. Нанеси сокрушительный удар манипуляторам и лицемерам всех мастей освоив теорию управления и распространив методологическое знание. [ Изучай марксизм. ]
Очень многое предстоит сделать и мы все сделаем! Халявы не будет, засучим рукава и планомерно спокойно ежедневно будем защищать интересы свои и своей семьи, будем каждый на своём месте работать на благо общества и строить человечный, справедливый, добронравный мир. Всё в наших руках, прорвёмся!
---
"По сравнению с феодализмом, капитализм был всемирно-историческим шагом вперёд по пути "свободы", "равенства", "демократии", "цивилизации". Но тем не менее капитализм был и остаётся системой наёмного рабства, порабощения миллионов трудящихся, рабочих и крестьян ничтожному меньшинству современных ("moderne") рабовладельцев, помещиков и капиталистов".
В.И.Ленин, ПСС, т.39, ОТВЕТ НА ВОПРОСЫ АМЕРИКАНСКОГО ЖУРНАЛИСТА, стр. 115
"Капиталистическое варварство сильнее всякой цивилизации. Куда ни кинь — на каждом шагу встречаешь задачи, которые человечество вполне в состоянии разрешить немедленно. Мешает капитализм. Он накопил груды богатства — и сделал людей рабами этого богатства. Он разрешил сложнейшие вопросы техники — и застопорил проведение в жизнь технических улучшений из-за нищеты и темноты миллионов населения, из-за тупой скаредности горстки миллионеров. Цивилизация, свобода и богатство при капитализме вызывают мысль об обожравшемся богаче, который гниёт заживо и не дает жить тому, что молодо. Но молодое растет и возьмет верх, несмотря ни на что".
В.И. Ленин, "Цивилизованное варварство".
"Пока существуют классы, неизбежна классовая борьба". В.И.Ленин, ПСС, т.44, ПРОЕКТ ТЕЗИСОВ О РОЛИ И ЗАДАЧАХ ПРОФСОЮЗОВ, стр. 343
RE: «да идет борьба, но вот именно в другой форме, более мягкой, об этом говорит и Корнфорт. Эта борьба выливается в борьбу с левым и с правым уклоном(зиновьвщина, троцкизм, меньшевизм), с карьеристами и т. п. . А в 30-е так же с кулачеством и непманами...
Но пришедшие к власти после смерти меньшевики(меньшевизм, как явление) ни есть еще буржуазный переворот, а есть меньшевистский переворот. Так как у вас еще есть и плановая экономика и обобществленная собственность. Буржуазный переворот произошел в 1991, подготовка к которому была, перестройка,, При контрреволюции буржуазия непосредственно прибирает к рукам собственность, провозглашает частную собственность...
Образовывается новый класс буржуазии». Конец цитаты.
ОТВЕТ:
Владимир Зыкунов, Меньшевизм говорите? А Вам известно, что в феврале 1917-го царя свергали именно меньшевики в основном?
А Вам известно, что в Октябре 1917-го большевики свергали меньшевиков?
Ага – ту самую буржуазию и свергали, авангардом которой были в т.ч. и меньшевики.
К примеру, тот же А. Керенский был именно меньшевиком – представителем во Временном правительстве Всероссийского Совета, возглавляемого Плехановым и Кº – МЕНЬШЕВИКАМИ.
Для Вас – троцкизм, меньшевизм, зиновьевщина сами по себе, а буржуазия сама по себе. А в действительности троцкисты, меньшевики, эСэРы выражали интересы разных групп одной и той же буржуазии – были авангардом буржуазии. Вот Вам и «явление» - меньшевизм, и не новой, а старой буржуазии, единой на весь земной шарик.
А вот Вам и примеры КЛАССОВОЙ борьбы «в другой, более мягкой, форме» - это то, что несли «зиновьвщина, троцкизм, меньшевизм»:
«Расстрел за убийство сельских активистов
САМАРКАНД, 14. (Тасс). Закончился процесс девяти кулаков, убивших члена сельсовета селения Янги-Курган, кандидата в члены партии тов. Шукурека и его жену делегатку, - активную работницу в деле раскрепощения женщин – Базареву. Перед Базаревой убийством кулаки поочерёдно изнасиловали её. Выездная сессия Заравшанского округа приговорила 4-х главарей убийства к расстрелу. Верховный суд Узбекистана приговор утвердил».
(Газета «Советская Сибирь» № 242 от 17.10.1928 г.)
«ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ ОБЛАСТНОГО ПРОКУРОРА
В селе Улановке, Анжеро-Судженского района, к руководству колхоза проник враг народа — троцкистско-бухаринский убийца, кулак Прилуцкий, который на протяжении длительного времени вредили разваливал колхоз.
Лучших людей, разоблачавших его вражеские действия, он буквально терроризировал. Так он поступил с колхозницей Сургановой, которую довел до самоубийства.
Наиболее активным разоблачителем Прилуцкого и его вредительских диверсионных актов являлся общественник — народный учитель тов. Смыков, который неоднократно выступал на колхозных собраниях, пленумах сельсовета и в галетах против вражеских действий Прилуцкого. Тогда Прилуцкий, по договоренности с гнусным троцкистско-бухаринским бандитом, в прошлом заместителем председателя Анжеро-Судженского горсовета Перекальским, решил совершить террористический акт над тов. Смыковым. Для этой цели они использовали участника их бандитской шайки Звягина, который 13 октябри 1937 года злодейски убил тов. Смыкова.
На-днях выездная сессия трибунала Сибирского военного округа в открытой судебном заседании рассматривала его дело и приговорила Прилуцкого и Звягина к высшей мере уголовного наказания — расстрелу».
Прокурор Новосибирской области И. БАРКОВ. (Газета «Советская Сибирь» №271 от 23 ноября 1937 г.).
А руководили этим террором против Советской власти (по сути - против советских людей, против рабочих, которые и были этой властью!) именно те БУРЖУАЗНЫЕ контрреволюционеры, которых Вы, Владимир Зыкунов, мягенько так, ласково называете меньшевиками, троцкистами, зиновьевцами. Некоторые в партию были засланы ещё царской охранкой, другие сами лезли в партию ради контрреволюционной деятельности. И у них даже разделение труда было - одни руководили, заключали договоры с фашистами и прочей буржуазией, а другие убивали:
«Бухарин. Примерно, с 1928 года. Я признаю себя виновным в том, что я был одним из крупнейших лидеров этого «правотроцкистского блока». Я признаю себя, следовательно, виновным в том, что вытекает непосредственно отсюда, виновным за всю совокупность преступлений, совершенных этой контрреволюционной организацией независимо от того, знал ли я или не знал, принимал или не принимал прямое участие в том или ином акте, потому что я отвечаю, как один из лидеров, а не стрелочник этой контрреволюционной организации.
Вышинский. Какие цели преследовала эта контрреволюционная организация?
Бухарин. Эта контрреволюционная организация, если сформулировать коротко…
Вышинский. Да, пока коротко.
Бухарин. Она преследовала, по существу говоря, — хотя, так сказать, может быть недостаточно сознавала и не ставила все точки над «и», — своей основной целью реставрацию капиталистических отношений в СССР.
Вышинский. Свержение Советской власти?
Бухарин. Свержение Советской власти — это было средством для реализации этой цели.
Вышинский. Путем?
Бухарин. Как известно...
Вышинский. Путем насильственного ниспровержения?
Бухарин. Да, путем насильственного ниспровержения этой власти.
Вышинский. При помощи?
Бухарин. При помощи использования всех трудностей, которые встречаются на пути Советской власти, в частности, при по мощи использования войны, которая прогностически стояла в перспективе.
Вышинский. Которая стояла прогностически в перспективе при чьей помощи?
Бухарин. Со стороны иностранных государств.
Вышинский. На условиях?
Бухарин. На условиях, если говорить конкретно, целого ряда уступок.
Вышинский. Вплоть до...
Бухарин. Вплоть до территориальных уступок.
Вышинский. То есть?
Бухарин. Если ставить все точки над «и», — на условиях расчленения СССР.
Вышинский. Отторжения от СССР целых областей и республик?
Бухарин. Да.
Вышинский. Например?
Бухарин. Украины, Приморья, Белоруссии.
Вышинский, в пользу?
Бухарин. В пользу соответствующих государств, которые географически и политически...
Вышинский. Именно?
Бухарин. В пользу Германии, в пользу Японии, отчасти — Англии.
Вышинский. Так о чем было соглашение с соответствующими кругами? Мне известно одно соглашение, которое существовало у блока.
Бухарин. Да, у блока существовало соглашение.
Вышинский. А также путем ослабления обороноспособности?
Бухарин. Видите ли, этот вопрос не обсуждался, по крайней мере, в моем присутствии.
Вышинский. А как насчет вредительства дело обстояло?
Бухарин. С вредительством дело обстояло так, что в конце концов, в особенности под нажимом троцкистской части, так называемого контактного центра, который возник, примерно, в 1933 году, несмотря на целый ряд внутренних разногласий и манипулярную политическую механику, что не представляет интереса для следствия, — после различных перипетий, споров и прочего, была принята ориентация на вредительство.
Вышинский. Это ослабляло обороноспособность нашей страны?
Бухарин. Разумеется.
Вышинский. Следовательно, была ориентация на ослабление, на подрыв обороноспособности?
Бухарин. Этого не было формально, но по сути дела это так.
Вышинский. Но действия и деятельность в этом направлении были ясны?
Бухарин. Да.
Вышинский, о диверсионных актах вы то же самое можете сказать?
Бухарин. О диверсионных актах, — в силу разделения труда и определенных своих функций, которые вам известны, я, главным образом, занимался проблематикой общего руководства и идеологической стороной, что, конечно, не исключало ни моей осведомленности относительно практической стороны дела, ни принятия целого ряда с моей стороны практических шагов.
Вышинский. Я понимаю, что у вас было разделение труда.
Бухарин. Но я, гражданин Прокурор, говорю, что я несу ответственность за блок.
Вышинский. Но блок, во главе которого вы стояли, ставил задачей организацию диверсионных актов?
Бухарин. Насколько я могу судить по отдельным различным, всплывающим у меня в памяти, вещам, это — в зависимости от конкретной обстановки и конкретных условий.
Вышинский. Как вы видите из процесса, обстановка была достаточно конкретной. Вы с Ходжаевым разговаривали о том, что мало вредят, что плохо вредят?
Бухарин. Насчет того, чтобы форсировать вредительство, разговоров не было.
Вышинский. Подсудимый Ходжаев, был у вас разговор с Бyхариным о том, чтобы форсировать вредительство?
Ходжаев. В августе 1936 года у меня на даче, когда я разговаривал с Бухариным, он указывал на то, что вредительская работа слабо поставлена в нашей националистической организации.
Вышинский. И что же нужно сделать?
Ходжаев. Усилить и не только усилить вредительство, но надо перейти к организации повстанчества, террора и тому подобного».
(Судебный отчёт по делу анти-советского право-троцкистского блока, 1938 г. изд., с. 331-334)
N... в 13:27: А почему различают естественные и общественные науки?
Александр Шилов в 16:09:
Естественные науки изучают то, что существует - природу, общество, законы природы (физика, химия, астрономия в т.ч.), законы общества (марксизм).
А идеалистические науки изучают то, чего нет - философствуют, в общем.
Есть ещё науки прикладные (например, математика), которые должны помогать в естественных науках. Однако, некоторые математики думают, что математика якобы сама по себе. Но математика - это наука целиком выдуманная, и только потому она понадобилась, что у людей была потребность что-либо измерить и посчитать.
Есть ещё особняком стоящие буржуазные лже-науки, базирующиеся на идеалистической гегелевской философии - такие, как социология и т.п. Эти лже-науки нужны буржуазии для того, чтобы просчитывать то, как лучше людей обманывать и обманом принуждать эксплуатируемых подчиняться эксплуататорам. Вот эти-то лже-науки и причисляют теперь к общественным.
К общественной же науке буржуазные лже-учёные относят и т.н. направления "марксизма" - то есть того, что буржуазные философысотворили из марксизма. Но, опять же, этот лже-марксизм очень близок к буржуазной социологии.
Одно время даже прихвостни буржуазии КПСС название выдумали - марксистская социология, которая по сути сейчас слилась с обычной буржуазной социологией.
N... в 2:20:
Здравствуйте. Трехсоставен ли марксизм? И какие это составные части? Истмат, политэкономия и научный социализм?
Александр Шилов в 2:33:
Марксизм единый монолит - Ленин писал.
Основан марксизм на диалектическом методе Маркса.
По сути марксизм, как наука, изучающая человеческое общество и применяющая открытые в обществе законы его развития для построения коммунистического общества и исторический материализм - одно и то же, просто исторический материализм, и его диалектический метод Маркса, может применяться не только в отношении к изучению человеческого общества, но и в любых других естественных науках.
Диалектический материализм - выдумка Иосифа Дицгена, который просто путался в понятиях.
Затем выражение "диалектический материализм" своровал у Дицгена плагиатор Плеханов - своровал, чтобы у контрреволюционеров появилась "официальная" возможность подменивать марксизм эдаким гибридом грубого материализма (механицизма) с гегелевским диалектическим методом.
А в общем, диалектическим методом Гегеля (спекулятивными шаблонами "Науки логики") буржуазные социалисты подменивали диалектический метод Маркса ВСЕГДА:
- начиная с Лассаля и лассальянцев,
- продолжая социал-демократами (за исключением Ленина и небольшой горстки его ортодоксальных учеников и последователей),
- продолжая буржуазией КПСС и её дипломированными лакеями, вроде М.В. Попова, которые продолжают именно таким образом подменивать марксизм анти-марксизмом и по настоящее время.
N... в 2:34:
Если марксизм монолит, то почему Ленин писал о "трех составных частях" марксизма?
Александр Шилов в 2:51:
Недостаточно понимал, что писал. Все привыкли на Ленина смотреть как на непогрешимого бога, вечно всё знающего, а Ленин тоже развивался, между прочим, как и все люди - с нуля, когда рождаются.
Александр Шилов в 3:17:
Ленин овладел диалектическим методом Маркса ещё до знакомства с Плехановым (до 1890 г.). Да только вот понять не смог, каким образом, когда и из чего Маркс этот свой метод разрабатывал. Тогда тяжело с марксисткой литературой вообще было - многие труды Маркса и Энгельса Ленину были неизвестны.
А тут меньшевики с троцкистами, да ещё и все остальные социал-демократы, продолжали кино гонять про гегелевскую философию, как якобы прямой источник марксизма.
В общем, когда писал работу "Три источника, три составных части марксизма" (1913-й год), Ленин напрасно слишком доверчиво отнёсся к вранью Меринга и Плеханова по этому вопросу - тупо слямзил у них частично.
А уже позже (работая над Философскими тетрадями, конспектируя и критикуя "Науку логики" Гегеля), Ленин понял, насколько всё сложнее, чем он думал раньше, ибо "Наука логика" была слишком идеалистической и слишком спекулятивной.
Потом ему не до этого было - революция набирала обороты, Гражданская война, опять же. Затем, Ленин понял, что вопрос-то остался на повестке дня и надо бы найти то, из чего и как Маркс разрабатывал свой метод. Поэтому-то и дал Ленин наказ редакции журнала "ПЗМ", чтобы раскрыли вопрос о том, что там взял Маркс у Гегеля, как перевернул материалистически, и как использовал в своём методе.
Однако, переоценил Ленин возможности других людей, особенно редакции журнала "ПЗМ", которой полностью овладели неогегельянцы.
Потом это всё Сталину пришлось пытаться доразгребсти - не успел до контрреволюции.
В общем - "А воз и ныне там". Так что, и мне досталось доразгребать эти завалы, преподнесённые историей и в том числе - преподнесённые буржуазными контрреволюционерами сюрпризы. Чем я и занимаюсь...
Когда я думаю о малютке нашем любимом, о Ясике, меня заливает волна счастья. Но в то же время мучает мысль, что вся тяжесть воспитания легла на одну тебя, что оно отнимает много времени, даже почти целиком поглощая тебя, тогда как я ничем помочь не могу. Ведь чувства мои, мысли мои передаешь ему ты, он знает меня и обо мне от тебя, ибо мир наших мыслей – твоих и моих – один и тот же.
И то, что я нахожусь сейчас тут, где ты была с ним, смысл этого не исчезнет для него. Он чувствует теперь, а скоро поймет и впитает наши мысли.
И память о том, где он родился, [сын Ф.Э. Дзержинского родился в тюрьме. – Ред.] и понимание причины этого останется у него навсегда, углубляя смысл его жизни.
Эта память может стать для него решающей и определить его жизнь, если не испортится у него характер и он не превратится в типичного современного интеллигента, слова и мысли которого большей частью являются лишь "поэзией" жизни, декорацией, не имеющей ничего общего с его поступками, с его действительной жизнью.
В современном интеллигенте – два обособленных, почти не соприкасающихся друг с другом мира: мир мысли и мир действий, тончайший идеализм и грубейший материализм.
Современный интеллигент совершенно не видит ни окружающей его действительной жизни, ни своей собственной. Не видит, потому что не желает видеть.
Слезы при виде игры на сцене – и полное равнодушие, а то и жесткий кулак на практике, в жизни.
Вот поэтому-то так важно внушить Ясику отвращение и омерзение ко лжи и комедианству, весьма распространенным среди детей, берущих пример с нашего общества...
Но лжи, источником которой являются социальные условия, устранить нельзя, и ограждать Ясика от этих условий не следует. Он должен познать и осознать их, чтобы проникнуться чувством отвращения ко лжи или попять необходимость и неизбежность лжи, когда источником ее являются чистые и социальные побуждения, когда ложь необходима в борьбе за более глубокую и более возвышенную жизнь.
Не тепличным цветком должен быть Ясь. Он должен обладать всей диалектикой чувств, чтобы в жизни быть способным к борьбе во имя правды, во имя идеи.
Он должен в душе обладать святыней более широкой и более сильной, чем святое чувство к матери или к любимым, близким, дорогим людям.
Он должен суметь полюбить идею – то, что объединит его с массами, то, что будет озаряющим светом в его жизни.
Он должен понять, что и у тебя и у всех окружающих его, к которым он привязан, которых он любит, есть возлюбленная святыня, сильнее любви к ребенку, любви к нему, святыня, источником которой является и он, и любовь, и привязанность к нему. Это святое чувство сильнее всех других чувств, сильнее своим моральным наказом:
"Так тебе следует жить, и таким ты должен быть".
Сознания этого долга, как и всякого, связанного с чувством, нельзя внушить, действуя только на разум...
Я помню вечера в нашей маленькой усадьбе, когда мать при свете лампы рассказывала, а за окном шумел лес, как она рассказывала о преследованиях униатов, о том, как в костелах заставляли петь молитвы по-русски на том основании, что эти католики были белорусами; помню ее рассказы о том, какие контрибуции налагались на население, каким оно подвергалось преследованиям, как его донимали налогами и т. д. и т. п.
И это было решающим моментом. Это повлияло на то, что я впоследствии пошел по тому пути, по которому шел, что каждое насилие, о котором я узнавал (например, Крожи, принуждение говорить по-русски, ходить в церковь в табельные дни, система шпионажа в школе и т. д.), было как бы насилием надо мною лично.
И тогда-то я вместе с кучкой моих ровесников дал (в 1894 г.) клятву бороться со злом до последнего дыхания.
Уже тогда мое сердце и мозг чутко воспринимали всякую несправедливость, всякую обиду, испытываемую людьми, и я ненавидел зло.
Но идти мне пришлось ощупью, без руководства, без указаний от кого-либо, и мои сердце и разум, пробиваясь к этой моей святыне, много утратили, много растеряли. Но у Ясика – ты и все мы, ему не придется идти ощупью, и он обретет свою святыню как наследие от нас.
Но одного сердца недостаточно. Необходимы социальные условия, которые дадут ему возможность осознать это наследие и перенять его. Эти условия сильнее сердца...
Только в среде угнетенных нет разлада между старшим и младшим поколением. И только в этой среде растет, крепнет и распространяется, как непреодолимая сила, наша идея, без лицемерия, без противоречий между словом и делом.
И поэтому я часто возвращаюсь к мысли, что когда Ясик уже будет в соответственном возрасте, для нею такая среда будет более всего полезной. Теперь, может быть, преждевременно говорить об этом, но этот вопрос все время у меня в голове.
Я так хотел бы, чтобы он был интеллигентным, но без "интеллигентщины".
В настоящее время интеллигентская среда убийственна для души. Она влечет и опьяняет, как водка, своим мнимым блеском, мишурой, поэзией формы, слов, своим личным чувством какого-то превосходства.
Она так привязывает к внешним проявлениям "культуры", к определенному "культурному уровню", что когда наступает столкновение между уровнем материальной жизни и уровнем духовной жизни, потребности первой побеждают, и человек сам потом плюет на себя, становится циником, пьяницей или лицемером. Внутренний душевный разлад уже никогда не покидает его.
Возможно, что все это, о чем я теперь думаю, – дикое варварство. Отказываться от жизненных благ, чтобы бороться за них вместе с теми, которые их лишены, и прививать в настоящее время своего рода аскетизм. Но эти мысли не оставляют меня, и я делюсь ими с тобой. Я – не аскет. Это лишь диалектика чувств, источники которой – в самой жизни и, как мне кажется, в жизни пролетариата.
И весь вопрос в том, чтобы эта диалектика совершила весь свой цикл, чтобы в ней был синтез – разрешение противоречий. И чтобы этот синтез, будучи пролетарским, был одновременно "моей" правдой, правдой "моей" души.
Надо обладать внутренним сознанием необходимости идти на смерть ради жизни, идти в тюрьму ради свободы и обладать силой пережить с открытыми глазами весь ад жизни, чувствуя в своей душе взятый из этой жизни великий, возвышенный гимн красоты, правды и счастья.
И когда ты пишешь мне, что Ясика приводит в восторг зелень растений, пение птиц, цветы, живые существа, – я вижу и чувствую, что у него есть данные для того, чтобы воздвигнуть в будущем здание этого великого гимна, если условия жизни объединят в нем это чувство красоты с сознанием необходимости стремиться к тому, чтобы человеческая жизнь стала столь же красивой и величественной...
Я помню, что почти всегда красота природы (в звездную летнюю ночь лечь на краю леса, что-то тихо шепчущего, и смотреть на эти звезды; в летний день лечь в сосновом лесу и смотреть на колеблющиеся ветви и на скользящие по небу облака; в лунную ночь на лодке выехать на середину пруда и вслушиваться в тишину, не нарушаемую ни малейшим шорохом, и – столько, столько этих картин), красота природы вызывала во мне мысли о нашей идее...
И от этой красоты, от этой природы никогда не следует отказываться. Она – храм скитальцев, у которых нет уютных "гнездышек", усыпляющих и убаюкивающих всякий более широкий порыв души.
А те, которые в настоящее время теряют собственный очаг, обретают весь мир, если они идут по пути пролетариата.
И если Ясик сумеет обойтись без этой эстетики "гнездышек", свойственной в настоящее время интеллигентской среде, и если у него сохранится в душе чувство и понимание красоты, причем понятие "мое" будет у него совпадать с понятием "дорогие", если он не будет чувствовать потребности присвоить себе красоту – "присвоить" в купеческом значении этого слова, а будет считать весь чудесный мир своим, тогда он будет самым счастливым человеком, тогда он будет более всего творческим.
И я мечтаю: если он способен видеть, слышать и чувствовать, быть может, впоследствии, когда он вырастет, жизнь еще более заострит его зрение и слух и расширит чувство любви к людям, и он в действительности сольется с миллионами, поймет их, и их песнь станет его песнью, и он проникнется музыкой этой песни и поймет, осознает подлинную красоту и счастье человека.
Он не будет поэтом, живущим на счет поэзии, он свою песню создаст, живя общей жизнью с миллионами.
Я грежу о том, что ему не суждено быть современным интеллигентом-калекой, что в нем могут объединиться черты совершенного человека.
Мечты! Но может возникнуть вопрос, что лучше: калека-интеллигент или калека-рабочий... И рабочий ведь калека.
Но с каждым годом искалеченность рабочего становится меньше, а искалеченность интеллигента – больше...
Момент победы близится. Да и теперь искалеченность рабочего, по своему характеру, совершенно другая. Это искалеченность, навязанная ему гнетом и насилием, а следовательно, такая, с которой он борется.
А искалеченность интеллигента самому интеллигенту кажется его превосходством над другими, – и она неизлечима.
Ф. Дзержинский «Дневник заключенного. Письма. М.: Молодая гвардия, 1984.
Как бы отдавая должное огромным размерам предмета, палата общин необычайно затянула прения об Индии, хотя надо сказать, что эти прения были лишены всякой глубины и значительности. Результат голосования, давший правительству большинство в 322 голоса против 142, находится в обратном отношении к характеру самих дебатов. Дебаты не дали правительству ничего, кроме чертополоха и терний, и сэр Чарльз Вуд сыграл роль осла, официально приставленного для их пожирания. А в результате голосования — сплошные розы, и тот же сэр Чарльз Вуд провозглашен вторым Ману. Те же самые люди, которые отвергали проект министерства своими аргументами, провели его своими голосами. Ни один из защитников билля не посмел оправдывать его по существу; наоборот, все они сочли нужным как-нибудь оправдать свою защиту билля, — одни тем, что он представляет собою лишь очень малую часть правильно задуманного мероприятия, другие — тем, что он в сущности мероприятием вовсе не является. Первые говорят, что они еще исправят его в комиссии, а вторые заявляют, что сорвут с него его псевдо-реформаторскую маску.
Министерство осталось победителем потому, что больше половины торийской оппозиции разбежалось, а значительная часть остальных ториев переметнулась вместе с Геррисом и Инглисом в лагерь Эбердина; что же касается ста сорока двух голосов, поданных против билля, то из них сто принадлежали фракции Дизраэли, а сорок два — манчестерской группе, поддержанной несколькими недовольными ирландцами и несколькими «дикими». Оппозиция внутри оппозиции еще раз спасла министерство.
Г-н Холлидей, один из чиновников Ост-индской компании, будучи запрошен в комиссии, заявил, что «продление полномочий Ост-индской компании на двадцать лет рассматривается туземным населением Индии как сдача в аренду его самого». На этот раз хартия возобновлена, по крайней мере, не на определенный срок и в любую минуту может быть отменена парламентом. Компания перейдет таким образом с солидного положения наследственных фермеров на зависимое существование временных арендаторов. Туземное население Индии от этого только выиграет. Коалиционное министерство ухитрилось оставить открытым, подобно всем остальным вопросам, и вопрос об управлении Индией. А палата общин выдала себе еще раз свидетельство о бедности, обнаружив одним и тем же голосованием и свою неспособность выработать закон, и свое нежелание отложить его выработку.
Со времен Аристотеля накопилось огромное количество рассуждений, иногда остроумных, иногда до последней степени нелепых, на тему о том, кому должна принадлежать правительственная власть. Но впервые в летописях истории законодательное собрание народа, который властвует над другим народом, насчитывающим 156 миллионов душ и занимающим площадь в 1 368 113 кв. миль, собралось на торжественное и открытое заседание для разрешения нелепого вопроса : кому принадлежит действительная правительственная власть над чужим народом в 156 миллионов душ? В британском сенате не нашлось Эдипа, который сумел бы разрешить эту загадку. Все прения вращались исключительно вокруг нее, но когда произошло голосование, оно показало, что никакого определения образа правления Индии прения не дали.
Что в Индии мы имеем хронический финансовый дефицит, постоянное наличие войн при полном отсутствии общественно-необходимых работ, возмутительную систему обложения и не менее возмутительные судебные и законодательные порядки, что эти пять обстоятельств составляют как бы пять пунктов Ост-индской хартии,— это выяснилось с полной несомненностью из прений 1853 г. — так же как из прений 1833 г. и из прений 1813 г. и вообще из всех предшествовавших прений по индийскому вопросу. Единственное, что так и не выяснилось, это — вопрос о том, кто несет ответственность за существующее положение.
Бесспорно, в Индии есть генерал-губернатор, облеченный высшей властью, но этот правитель управляется, в свою очередь, правительством из Англии (home government). Кто является этим правительством? Министр ли по делам Индии, спрятавшийся под скромным титулом председателя Контрольного совета, или двадцать четыре директора Ост-индской компании? На пороге индийской религии мы встречаем божественную троицу, и троицу же, только не божественную, мы находим на пороге политического устройства Индии.
Если оставить пока в стороне генерал-губернатора, поставленный нами вопрос сводится к двойственному правительству, привычному для англичан. Министры своим законопроектом и палата своим голосованием утверждают этот дуализм.
Когда компания английских купцов-авантюристов, завоевавших Индию, чтобы выколачивать из нее деньги, начала расширять сеть своих факторий и превращать их в настоящую правительственную организацию, когда ее конкуренция с голландскими и французскими частными купцами стала принимать характер национального соперничества,— английское правительство, конечно, уже не могло не вмешаться в дела Ост-индской компании, и таким образом, если не формально, то фактически, возникло двойственное правительство Индии. Закон Питта от 1784 г., установивший компромисс с Компанией и подчинивший ее наблюдению Контрольного совета, который был в то же время превращен в придаток к министерству, утвердил и урегулировал этот возникший случайно порядок двойственного управления, санкционировал его формально и фактически.
Закон 1833 г. укрепил Контрольный совет, превратил владельцев Ост-индской компании в простых кредиторов, долг которых обеспечивался ост-индскими доходами, предписал Компании распродать свое имущество, положил конец ее коммерческому существованию и преобразовал ее как политическую организацию в простую агентуру короны, — словом, поступил с Ост-индской компанией так же, как она сама обыкновенно поступала с индийскими князьями: лишая их власти, она временно продолжала управлять от их имени.
Таким образом, с 1833 г. Ост-индская компания существовала только по имени и ее как бы лишь терпели. Но если, с одной стороны, было бы нетрудно совсем избавиться от нее, то, с другой, — решительно все равно, властвуют ли англичане над Индией от лица королевы Виктории или под традиционной фирмой анонимного общества. Весь вопрос сводится как будто к формальностям весьма сомнительного значения. Однако в действительности дело не так просто.
Прежде всего необходимо заметить, что Контрольный совет при министерстве, помещающийся в Кеннонской аллее, есть такая же фикция, как сама Ост-индская компания, которая якобы помещается на Лиденхолстрите. Контрольный совет является лишь прикрытием для политической власти его председателя. Сам председатель — только второстепенный, хотя и независимый член кабинета. В Индии принято человека, непригодного ни к какому делу, назначать судьей и таким способом избавляться от него. В Великобритании пришедшая к власти партия, желающая избавиться от какого-нибудь десятистепенного «государственного деятеля», назначает его председателем Контрольного совета, преемником Великого Могола. Пример — Чарльз Вуд.
По букве закона, Контрольный совет, т. е. фактически его председатель, «уполномочен наблюдать, направлять и контролировать все действия, операции и дела Ост-индской компании, так или иначе касающиеся управления индийской территорией или доходов с нее».
Директорам воспрещается «издавать без санкции Контрольного совета приказы и инструкции, отправлять депеши, официальные письма и какие бы то ни было сообщения, касающиеся Индии или управления ею».
Директорам предписывается «подготовлять инструкции или приказы по всем вопросам в течение двух недель со дня соответствующего распоряжения совета или же передавать по назначению его приказы по делам Индии».
Контрольный совет уполномочен контролировать всю корреспонденцию и все депеши из Индии и в Индию, а также делопроизводство советов владельцев и директоров.
Наконец, Совет директоров назначает секретную комиссию в составе своего председателя, вице-председателя и старшего члена, которые должны дать клятву в соблюдении тайны и через которых председатель Контрольного совета передает в Индию свои личные распоряжения по всем политическим и военным вопросам. Комиссия при этом играет роль простого передатчика.
Распоряжения, касавшиеся войн с афганцами и Бирмой и занятия Синда, передавались через эту секретную комиссию, причем Совет директоров знал о них не больше, чем широкая публика или парламент. Таким образом, выходит, повидимому, что настоящим Великим Моголом является председатель Контрольного совета, и он действительно всегда располагает неограниченной возможностью творить зло, — например, затевать самые губительные войны, — оставаясь в то же время незаметным за спиной безответственного Совета директоров.
Но, с другой стороны, и Совет директоров не совсем лишен реальной власти. Осуществляя инициативу в области общих административных мероприятий и являясь более постоянным и устойчивым органом, чем Контрольный совет, поскольку он опирается на традиционные навыки и обладает некоторым знакомством с местными условиями, Совет директоров, естественно, распоряжается всеми текущими внутренними административными делами. Он же назначает, с утверждения короны, правительство Индии, генерал-губернатора и его советников и, кроме того, пользуется неограниченным правом увольнять высших служащих вплоть до генерал-губернатора (как он поступил при сэре Роберте Пиле с лордом Элленборо).
Но и это еще не самая главная привилегия директоров. При годовом окладе всего лишь в 300 фунтов они извлекают главный доход из своего права представлять кандидатов на должности по гражданской и военной службе, из числа которых генерал-губернатор и провинциальные губернаторы Индии обязаны выбирать людей для замещения всех более высоких постов, не доступных туземцам.
Когда число мест на данный год установлено, оно делится на 28 равных долей, из которых две отводятся председателю и вице-председателю Совета директоров, две — председателю Контрольного совета и по одной — каждому директору.
Годовой доход от каждой доли редко спускается ниже 14 000 фунтов.
«Все назначения, — говорит г-н Кемпбелль, — составляют как бы частную собственность отдельных лиц, так как они распределены между директорами, которые распоряжаются ими по своему усмотрению».
Ясно, что Совет директоров должен влиять на весь верхний слой индийской администрации, получающий образование в школах Эддискомба и Холлибери и назначаемый по представлению директоров. Не менее очевидно, что этот совет, распределяющий из года в год места общей стоимостью до 400 000 фунтов среди высших классов Англии, едва ли может натолкнуться на какое-нибудь противодействие со стороны общественного мнения, руководимого теми же классами. '
Что касается общего настроения Совета директоров, то я охарактеризую его в одном из следующих писем о положении Индии. А пока замечу только, что во время последних прений по индийскому вопросу г. Маколей пытался защитить этот совет тем своеобразным соображением, что он бессилен сделать все то зло, какое хотел бы делать, тем более, что все благотворные реформы были проведены помимо него и наперекор ему отдельными губернаторами за их собственной ответственностью. Так проведены были запрещение сожжения вдов, отмена вопиющих транзитных пошлин и установление свободы ост-индской печати.
Итак, председатель Контрольного совета вовлекает Индию в губительные войны под прикрытием Совета директоров, а Совет директоров растлевает индийскую администрацию под вывеской Контрольного совета.
Приглядываясь ближе к структуре этого уродливого правительства, мы находим в его основе третью силу, более могущественную, чем Контрольный совет и Совет директоров, более безответственную и более недоступную контролю общественного мнения. Временный председатель Контрольного совета зависит от постоянных чиновников этого учреждения в Кеннонской аллее, а для этих чиновников Индия находится не в Индии, а на Лиденхолстрите.
Кто же хозяйничает на Лиденхолстрите?
Две тысячи пожилых леди и хилых джентльменов, владеющих индийскими акциями и интересующихся Индией лишь с точки зрения аккуратной выплаты индийских дивидендов, выплачиваемых из индийских доходов, избирают двадцать четыре директора, единственная квалификация которых в том, что они — держатели 1 000-фунтовых акций.
Купцы, банкиры и директора разных компаний всячески стараются пролезть в Совет директоров только для того, чтобы обделывать свои собственные делишки.
«Один банкир из лондонского Сити, — говорит г-н Брайт, — располагает 300 голосами в Ост-индской компании, и его воля имеет едва ли не решающую силу при выборах директоров».
Совет директоров находится, таким образом, в полной зависимости от английской финансовой знати.
Избираемый описанным способом, совет выделяет из себя, кроме вышеупомянутой секретной комиссии, еще три комиссии, а именно:
1) по политическим и военным вопросам;
2) по финансовым и внутренним делам;
3) по управлению доходами, судебным ведомством и по текущей законодательной работе.
Члены этих комиссий ежегодно сменяют друг друга, так что какой-нибудь финансист входит в этом году в судебную, а в следующем — в военную комиссию, и никто не имеет возможности заведывать без перерыва каким-нибудь одним ведомством.
Способ избрания директоров уже сам по себе обеспечивает их совершенную непригодность для дела, а система ежегодных смен окончательно губит даже те крохи деловитости, которые случайно могли бы у них оказаться.
Кто же фактически управляет под фирмою совета?
Обширный штаб безответственных секретарей, контролеров и чиновников в Индиахаузе, из которых, как замечает г-н Кемпбелль в своем «Проекте управления Индией», может быть только один был хоть раз в жизни в Индии, да и то — случайно.
Поэтому, если не считать торговлю должностными местами, совершенно не приходится говорить ни о политическом направлении, ни о принципах или какой-либо системе управления Совета директоров. Действительным Советом директоров, действительным внутренним правительством и т. д. в Индии является постоянная и безответственная бюрократия — «канцелярские креатуры и креатуры фаворитизма», хозяйничающие на Лиденхолстрите.
Огромной империей управляет, таким образом, корпорация, состоящая не из выдающихся патрициев, как это было в Венеции, а из заскорузлых чиновников и тому подобных господ.
Не удивительно после этого, что ни одно правительство в мире не пишет так много и не делает так мало, как правительство Индии.
Пока Ост-индская компания была только торговым товариществом, она требовала, конечно, самых подробных докладов по каждому вопросу от заведующих ее индийскими факториями, как этого требует всякая торговая фирма. Но когда фактории превратились в целую империю, а коммерческие досье — в целые грузы корреспонденции и документов, лиденхолские чиновники получили такой перевес, что директора и Контрольный совет оказались в зависимости от них; они ухитрились превратить правительство Индии в одну огромную пишущую машину. Лорд Браутон показал в комиссии по окладам должностных лиц, что с одной посылкой в Индию было отправлено 45 ООО страниц заключений.
Чтобы дать вам некоторое понятие о том, как убивают время в канцеляриях Индиахауза, я приведу один отрывок из Диккинсона. '
«Когда приходит сообщение из Индии, его прежде всего передают в подотдел просмотра того отдела, которого сообщение касается; затем председатель, в ведении которого находится отдел, сносится с дежурным чиновником этого отдела, вырабатывает с ним содержание ответа и посылает проект министру по индийским делам (на канцелярском языке это называется П. С.—предварительное сообщение).
На этой первоначальной стадии обсуждения вопроса председатели находятся в полной зависимости от чиновников. Зависимость эта настолько велика, что даже на совещаниях в совете владельцев, созываемых по предварительным повесткам, можно наблюдать жалкое зрелище, как председатель обращается к секретарю, который сидит рядом с ним и все время нашептывает ему, суфлирует и подталкивает его, словно он какая-то кукла; и таково же положение министра на противоположном конце этой системы.
Если на стадии П. С. возникает какое-нибудь разногласие, оно обсуждается и почти всегда улаживается путем дружественного обмена мнениями между министром и председателем; в конце концов министр возвращает проект ответа с поправками или без поправок, после чего его направляют в комиссию директоров, в ведении коих находится отдел, к которому дело относится, вместе со всеми относящимися к нему бумагами, на рассмотрение и обсуждение; комиссия принимает или изменяет его и передает дальше в пленарное собрание Совета директоров, где он подвергается такой же процедуре.
И только после этого он впервые попадает в руки министра в качестве официального сообщения и затем снова проходит те же стадии в обратном направлении».
«Когда в Индии обсуждается вопрос о каком-нибудь мероприятии, — говорит Кемпбелль, — известие о его передаче в Совет директоров расценивается как сдача вопроса в архив».
Затхлая и отвратительная атмосфера этой бюрократии стоит того, чтобы заклеймить ее знаменитыми словами Берка:
«Это племя вульгарных политиков — настоящие отбросы рода человеческого. Правительственная работа вырождается в их руках в самое бездушное, механическое ремесло. Добродетель им и не снилась. Их мутит от всякого поведения, внушаемого только совестью и честью. Широкий и свободный интерес к благу государства они считают романтикой, соответствующие принципы — бредом расстроенного воображения. Арифметические выкладки приводят их в восторг. Насмешки шутов заставляют их стыдиться всего великого и возвышенного. Убожество в целях и средствах представляется им здравомыслием и трезвостью».
Канцелярские учреждения на Лиденхолстрите и в Кеннонской аллее стоят индийскому народу пустяки — каких-нибудь 100 000 фунтов в год. Олигархия вовлекает Индию в войны, чтобы дать занятие своим младшим сыновьям; финансовая плутократия готова продать ее всякому, кто больше даст; а рядовая бюрократия парализует работу управления и увековечивает ее темные стороны, чтобы увековечить свое собственное существование.
Билль сэра Чарльза Вуда ни в чем не изменяет существующих порядков. Он расширяет полномочия правительства, не увеличивая его ответственности.
(Карл Маркс, «Управление Индией», Сочинения Маркса и Энгельса 1-го изд., т. 9, с. 330-347).
«Управление Индией» - Маркс о бюрократической системе управления Индией, бывшей в то время английской колонией.
Читаешь - ощущение, будто где-то всё это уже видел, с той только разницей, что вместо Совета директоров государствами (государства - это по сути ООО «Буржуазное Государство») управляют Правительства и Парламенты, в которых в свою очередь хозяйничают «Две тысячи пожилых леди и хилых джентльменов, владеющих ...скими акциями и интересующихся ...ией лишь с точки зрения аккуратной выплаты ...ских дивидендов, выплачиваемых из ...ских доходов...» - то есть, ...ская олигархия (олигархия - власть немногих), опирающаяся на централизованную бюрократическую систему управления буржуазным государством. (Вместо троеточий здесь можно подставить любое капиталистическое государство).
Даже взрослые часто задают этот детский вопрос "Что такое хорошо и что такое плохо?"
Пример:
Вопрос:
Крон Чешский:
А где гарантия того, что с наступлением коммунизма люди будут работать? Точнее часть людей будет трудиться, ибо труд приносит им удовольствие. Но есть и группа людей, которые не любят работать. Им нравится выпивать, есть, сидеть за компом.Все эти занятия могут отнимать у человека весь день. И какой смысл им работать, если все можно по потребностям брать?
В первобытной общине все было гораздо проще. Коллективы были небольшими, и там существовало разделение труда (кто то растения выращивал, а кто то на слонов ходил). Каждый был занят своим дело. Причем халтурить было нельзя, ибо все было видно. Поэтому распределение по потребностям более менее работало.
Как это сделать в обществе, где человек многих людей в глаза не видывал? Точнее какая у него будет мотивация к труду?
Ответ:
Евгений Жилин:
Крон, Я тоже рискну добавить. Подумайте чуть шире, уважаемый?
Почему так распространены подобные виды досуга (Как выпивание, сидение за компом и другие виды эскапизма)? какую альтернативу предлагает современное общество?
Еще пример, занимались спортом? Не обязательно прям профессионально - хоть зарядку делали, или может вам прямое удовлетворение от труда знакомо? То чувство, что приходит когда занят любимым и интересным делом? Как вы думаете, страсть к чему в человеке сильнее, при свободном выборе, к спиртному (Мы сейчас не говорим о спившихся и потерянных) или к созидательному, творческому труду, от которого человек не отчужден и плоды которого он видит своими глазами? Поразмыслили?
А теперь представьте, что эти ваши размышления сформированы пусть и разумным индивидом, но все же насквозь пропитанным желаниями, привычками, паттернами общества навязанного потребления.
Если вы сможете в глубокое понимание данного вопроса - он, уверен, отпадет у вас сам собой.
Людей желающих работать - хватит, будьте спокойны)
З.Ы. Попробуйте вспомнить еще одно чувство - когда кто-то их ваших друзей, близких, или наоборот совершенно незнакомых людей (так даже лучше для примера) вдруг делал вам что-то хорошее. По человечески относился, помогал, чем либо обогащал вас (особенно если это продолжалось некое, продолжительное время)? Вы ведь вряд ли воспринимали это как должное, правда? Вам хотелось дать что-то человеку в ответ, отблагодарить, не "висеть на шее". И более того, если вы не могли "Воздать сполна", вам вероятно было неудобно? Так ведь? Так вот - вы не уникальны)
Эти самые чувства, есть в подавляющем большинстве) глубже ли, ближе ли, но даже в самых отпетых негодяях, как не удивительно, они обычно присутствуют. И в момент, когда ваше бытие, позволит выйти наружу этой вашей части сознания, вы скорей удивитесь как раньше могло быть по другому, как это было глупо, нецелесообразно и вообще - отвратительно)
Париж 1832 года. Революция 1830 года не свергла монархию. Король Луи-Филипп беспощадно уничтожал революционные завоевания французского народа. Гаврош узнает, что его отец, сосланный на каторгу, умирает. Ненависть к королю-тирану приводит мальчика на баррикады Монмартра...
